«Система жизнеобеспечения населения на основе ресурсов, не контролируемых государством» - Республика Алтай
В рамках Летней школы-практики для студентов, проводимой кафедрой местного самоуправления, Лабораторией муниципального управления и Фондом "Хамовники”, экспедиционная группа разделилась на две части, одна из которых работала в предгорьях Алтайского края, а другая – в Горном Алтае. Горная подгруппа в составе 7 студентов, двух руководителей (Юрий Плюснин и Артемий Позаненко), фотографа Сергея Максимишина и местного проводника и эксперта Эзена Шалдурова посетила 8 из 10 муниципальных районов Республики Алтай, в 4 из которых провела глубинные полуструктурированные интервью с местными жителями. Нашей целью было выяснение особенностей хозяйственно-экономических практик населения, проживающего в разнообразных природно-климатических условиях. Но разговоры не ограничивались одним хозяйством и природопользованием, мы проявляли живой интерес к быту собеседников, их культуре, расспрашивали о жизни в целом, говорили о будущем детей и деревень.
Отличительная черта республики Алтай - географическое разнообразие. Перемещаясь по маршруту, мы наблюдали изменения климата и ландшафта, диктующие особенности условий ведения местными жителями хозяйства. Одной из задач в рамках экспедиции было описание способов использования местными жителями ресурсов, неподконтрольных государству, поэтому большей частью наших собеседников были охотники, сборщики шишки, ягод и кореньев - люди, живущие в основном за счет натурального хозяйства и природопользования. Село отличается от города сезонностью экономических практик: в определенное время местные жители отправляются на сбор папоротника, потом - на сбор шишек; к сентябрю, чтобы собрать ребенка в школу, сдают бычков. Этот цикл воспроизводится из года год, но каждый раз - с определенными особенностями, диктуемыми природой. То шишка неуродится, то волки расплодятся. В общем, нужно быть всегда начеку, терпеливо примеряясь к новым обстоятельствам жизни.
Первым населенным пунктом нашего маршрута стало село Курмач-Байгол. Деревня расположена в живописной низине посреди черневой тайги. В Курмач-Байголе животина гуляет непринуждённо по всему селу, спускаясь к реке и питаясь травами вдоль дорог. Особо присматривают только за конями, собирая их в общественный табун и понукая время от времени, чтобы не разбежались. Конь - дорогое существо, работящее, в конце концов, - вкусное. Остальные свиньи хрюкают по разным ямам, наслаждаются грязевыми процедурами, но, как увидят незнакомцев, убегают. Имеются и коровы, их морды, как и свиные, хозяева знают наизусть. Потерь или кражи скота люди не боятся: соседи наперечёт, приезжих мало. Хотя, делились обидой с нами местные жители, случаются и “залётные”, кто - на рыбалку, кто - бензин слить из машин для собственных целей.
Курмач-Байгол - место компактного проживания челканцев, одного из нескольких коренных малочисленных народов Алтая. А таким людям по закону положены различные льготы. Количеством этих льгот челканцы не вполне довольны, это у всех людей так, но главная их беда - различные запретительные постановления государства. В терминах проверяющих органов власти народ “пользуется” ресурсами, лесными и водными. Сами челканцы так не считают: они собирают дары природы. Их жизнь издревле обустраивалась вокруг таёжных благ, а теперь - куда ни сунься, везде нарушишь какое-нибудь правило и выставишь себя браконьером. Злость челканцев на этот счёт - не от жадности, до количества ресурсов как таковых им нет дела, тяготит их вопрос качества жизни. Государство запрещает не просто некие аспекты “природопользования”, оно криминализирует сам способ существования местного населения, а это, конечно, любого возмутит. Правда, ловить “нарушителей” всё-таки сложновато: территория труднодоступная, народ тайгу давно изучил, хотя поимки и штрафы изредка случаются. А жизнь продолжается своим чередом, и штрафы ей не известны.
Часть нашей группы ходила в 14-ти километровый поход с преодолением широкой горной реки вброд в деревню-самострой. Местные жители - выходцы из городов, основали свое поселение на месте заброшенной деревни, спасаясь от грядущего “апокалипсиса”. Встретили нас с опаской, но, слово за слово, успокоились и смягчились, да и рассказали об особенностях своего быта. Так, у местных жителей нет возможности выезжать из поселения зимой, детей они обучают на дому, и в основном кормятся натуральным хозяйством. Посмотреть на такой образ жизни и сравнить его с тем, как живут коренные жители Курмач-Байгола, было познавательно.
С глобализацией все больше аспектов современной жизни входят в обиход жителей Горного Алтая. Однако, несмотря на это, местные остаются верны традициям почитания духов, которые нашли свое отражение как в жизни людей, исповедующих бурханизм (религия, зародившаяся в Горном Алтае, которая представляет собой синтез различных национальных верований с элементами тибетско-монгольского буддизма), так и в житейских обрядах, которые совершают жители Горного Алтая. Например, местные жители соблюдают ритуалы, чтобы не разгневать духов: проезжая через горный перевал, снимают головной убор и гладят голову, благодаря духов, оберегающих это место. Ещё один обряд умилостивления духов природы и предков - привязывание разноцветных ленточек к веткам деревьев, растущим на перевалах. Цвет ленточки определяет характер просьбы путника, например, белый символизирует чистоту и свободу. Белых ленточек на перевалах много, свобода для алтайцев - очень важное не понятие даже, а ощущение собственной жизни на родной земле. Отличить деревья, напрочь перевязанные туристами, от деревьев, украшенных руками знающих алтайцев, несложно: туристы неразборчивы в выборе цвета материи, деревья после их нашествий напоминают новогоднюю елку, тогда как деревья, увешанные тряпицами по канону алтайских традиций, в однородном одеянии, не терзают взгляд проезжающего путника.
Жители Горного Алтая неоднозначно воспринимают термин “алтайцы”, для них более привычно деление на рода, или, родственные группы по мужской линии, которые, по преданиям, берут свое начало в пределах горы или возвышенности. Это родовое место находится под покровительством определенного тотемного животного. Алтаец не может охотиться на свое тотемное животное (что, впрочем, соблюдается далеко не всегда), а также жениться на представителе своего рода, даже если родственные связи являются исключительно номинальными.
Говорят, что на Алтае живут шаманы. На летней стоянке для скота в Улаганском районе часть группы познакомилась с мужчиной, который мимоходом обронил в разговоре, что он обладает способностями читать мысли и лечить людей. Но помогает только тем, кто действительно нуждается, и ничего не берет за свою помощь. Возможно, именно так себя и ведут настоящие шаманы, и вряд ли способности по-настоящему помогать людям есть у тех, кто оказывает свои шаманские услуги по объявлениям с явной целью заработать на этом деньги.
В общем, честному шаману в наше время семью не прокормить. Приходится, как и всем, заниматься разными делами. Евгений (так, допустим, зовут добродушного шамана) - начальник на летней стоянке. Стадо, за которым нужен пригляд, сборное, туда и его личное поголовье входит, и животные некоторых селян. Охрана отар и табунов - наука, как известно, тонкая, Евгений тут и первая скрипка, и дирижёр. И от волков защитит, и чаем гостей напоит.
Хозяйство устроено разнообразно: кроме загонов, на стоянке имеется советская техника на ходу для разных нужд, вокруг главного аила (офиса, или базы, как Евгений сам его называет) расположены похожие старенькие аилы, но уже для временно пребывающих на стоянке. У таких людей деловые, сезонные цели: кто-то занимается покосами на высоких лугах и арендует теплый кров, кто-то не прочь подзаработать, благо, разнообразных занятий в избытке.
А вокруг - тайга, а в тайге той - много прибытку для умелого человека, так что Евгений сотоварищи и там промышляет. Охота, собирательство, как водится, - важное и приятное для алтайцев дело. Они не просто садятся на коней и едут, они совершают древний обряд благодарения природе, который нам со стороны кажется обыкновенной хозяйственно-экономической деятельностью, пусть и в непривычных условиях. Но лица этих всадников не экономичны, а сдержанны: они вступают в тайгу не как в супермаркет.
Стоянка оборудована на одном из холмов овражистой местности, под которым протекает ручей, а за ним, в глубине просеки, ветшает заброшенная пилорама. Но лесом мужики занимаются и поныне, вывозят его дровами на “Камазе”, покрывая аппетиты сельских печей. Ручей используют впрок: журчит-то он, конечно, сладко, да безрадостно. Чтобы радость была, нужен ощутимый результат. Соорудив из подручных материалов небольшую ГЭС, турбину которой ручей и вращает, мужики и электрический свет получили, и приятную глазу архитектуру.
Название села Саратан Улаганского района, по одной из версий, переводится как «соловый верблюд». В Саратане нас поразили головы и копыта лошадей, подвешенные на деревья. Этот ритуал, по одной, самой распространённой и, видно, достоверной из версий, - дань уважения умершему коню от любящего хозяина. Таким образом наездник чтит память дорого друга, не предавая его копыта и череп земле.
Еще мы посмотрели на водопад Кеме, рядом с которым, по преданию, раньше был мост через прежде полноводную реку Башкаус. Долгое время у людей не было возможности преодолеть бурную горную реку, пока, как это случается в легендах, в один день между молодыми юношей и девушкой с разных берегов реки не возникли чувства к друг другу. Они перекрикивались через бурный поток, не видя лиц друг друга. Люди прониклись жалостью к юным влюбленными построили для них мост, на котором пара и сошлась. Но заветная встреча не оправдала ожиданий, и каждый из них пошел своей дорогой, а мост стоял еще долго, и на нем впоследствии поженились дети героев предания.
Нас угостили местной разновидностью кисломолочного продукта – сырчиком, который готовится из закваски и коптится над очагом в аиле: жилище еще древних алтайцев, которое и поныне служит, уже современным алтайцам, правда, летней кухней. Сырчик - самый древний из документально подтвержденных видов алтайских молочных продуктов, который был обнаружен в кургане принцессы Укока, захороненной в промежутке между 6 и 3 веками д.н.э.
Мы заезжали в Чуйскую долину и заночевали в степи. Палатки ставили в спешке и темноте,а в таких условиях сложно оценить ее неприветливую красоту и величие, но проснувшись, мы были поражены пейзажем. Она - сам простор: оттенённая синим небом, степь раскинулась в бескрайнем великолепии. Продуваемая и сухая, она так сильно отличалась от всего увиденного раньше, что вызвала восхищение. Тогда мы поняли верблюдов...
Особенность следующего села - Мендур-Соккона, что в Усть-Канском районе - во многом определяется близостью к границе с Казахстаном, со всеми особыми условиями контроля и пропускного режима. Но это в теории, на практике никаких значительных ущербов для пользователей природы - терпеливых охотников и усердных собирателей - мы не обнаружили, люди умеют договариваться или просто не попадаться на глаза пограничникам. Несмотря на особый статус территории, люди продолжают использовать ресурсы леса, например, собирая краснокнижный "золотой корень". А некоторые умельцы промышляют созданием войлочных изделий ручным способом.
Особо поразила поездка на пантовое хозяйство, где нас покормили маральим сердцем и рассказали о жизни и перспективах развития хозяйства, о мечтах организовать туристический бизнес на маральнике. Заманивают людей целебными ваннами, наполненными водой, в которой до этого варили панты до состояния al dente.
После трапезы мы приняли участие в загоне маралов и последующей резке пантов, - традиционном для алтайцев промысле. Панты используются в медицинских целях: из них делают то ли лекарственный порошок, то ли другие снадобья, сами мараловоды в этом особо не смыслят, предпочитая сдавать заготовленное сырье омолаживающимся корейцам и китайцам. В среднем килограмм высушенных рогов можно продать за 300 долларов.
Последним исследовательским пунктом нашего путешествия стали деревни Мульта и Замульта Усть-Коксинского района. Замульта расположена в Уймонской долине, которая для многих является сакральным местом. Так, художник-просветитель, Николай Рерих, во время Алтайско-Гималайской экспедиции провозгласил это место центром нового мироздания, имя этой земле - Звенигород. До сих пор Уймонская долина привлекает последователей Рериха и других людей, спасающихся от апокалипсиса. Он считал, что живущие в долине спасутся от конца света, и будут на этом месте строить новый мир; идею эту подхватили горожане, и, убегая от конца света 2012 года, решили обустроиться прямиком на этой Богоспасаемой Палестине, которой было обещано процветание и долголетие. Конца света не случилось, и некоторые хозяева начали за бесценок распродавать дома, купленные ими по приличным ценам на волне ажиотажа; постройки эти покупают в том числе и молодые семьи, реализуя материнский капитал.
Деревня Замульта в основном населена последователями Николая Рериха и старообрядцами, прибывшими (скорее тоже ища спасения на этом месте, а не просто осев здесь случайным образом) в эту местность еще в 18 веке. Было занимательно говорить с людьми, обладающими необычным для нас взглядом на мир и собственной философией.
Завершил экспедицию поход по приграничной территории из Республики Алтай в Алтайский край протяженностью в 25 километров. Наша дорога заняла 8 часов, в пути мы пересекали реку вброд, были атакованы клещами и взбирались в горы с травой по пояс и выше. Великолепные пейзажи тех мест достойны и восхищения, и нелёгкой пешей прогулки.
Летняя школа определенно составила для нас понимание того, как живут люди, основной доход которых - скотоводство и природопользование. Жизнь на Алтае требует постоянного физического труда, и многого требует от тех, кто рождается в таких условиях. Дети охотников на вопрос: “И нравится ли вам такая жизнь?” отвечали: “Мы для этого рождены”. Люди в деревнях республики Алтай живут рядом с природой и в соответствии с её циклами. Неспособным этим циклам подчиниться будет сложно вести на Алтае свой быт, ну а с теми, кто готов на лишения, связанные с таким образом жизни, природа поделится своими дарами.
Елизавета Кузнецова, Дмитрий Вилков, Артур Гришечкин