Женьшень, тигриный ус, кетовая икра, трепанги и встреча с медведем на пути к зимовью
Совместная экспедиция Дальневосточного Федерального университета и Высшей Школы Экономики «Исследование практик неформального природопользования на территории Приморского края» в рамках проекта «Открываем Россию заново» проходила во второй половине сентября. Руководили экспедицией преподаватель Кафедры местного самоуправления НИУ ВШЭ Артемий Позаненко и доцент Департамента экономических наук ШЭМ ДВФУ Татьяна Журавская. Со стороны Вышки в проекте участвовали студенты образовательных программ ГиМУ, Социология, Журналистика.
С коллегами из ДВФУ мы встретились на территории кампуса на острове Русский, куда отправились прямиком из аэропорта со спальниками и пенками наперевес – электричка, автобус, местный шаттл, крутые подъемы улиц и знаменитые мосты. Студенческий городок поразил нас единством архитектурной формы и естественного ландшафта; эргономично расположенные учебные корпуса и общежития соседствуют с городским парком с выходом на живописный залив. В день приезда мы купались в Японском море (читай – Тихом океане) и гуляли по Владивостоку, а вечером объединились с ребятами из ДВФУ на пляже, где до ночи воодушевленно делились мыслями о предстоящем исследовании. Начало осени в Приморье – словно необходимое продолжение лета: теплое море, температура много за 20, звездные ночи.
Наутро мы всей командой выехали в село в одном из прибрежных районов края – наш дом на следующие девять дней. Восемь часов в автобусе с общительным водителем мимо завораживающих панорам скалистых сопок, и мы уже на месте. По приезде мы расселились по домам местных жителей, каждый из которых имел свое значение в расстановке сил села. Каждое утро мы всей командой вмещались в приспособленную для таёжной жизни будку бортового УАЗика и выезжали в одну из деревень района, где в течение всего дня общались с местными об их жизни, занятиях и заработках. Некоторые из этих деревень находились глубоко в тайге, некоторые стояли на нерестовых речках, а некоторые у моря. Люди используют природу для пропитания, а природа формирует образ жизни и характер людей.
Хоть мы и жили порознь, нас объединяли ежевечерние семинары, на которых мы делились впечатлениями о селах и людях. Наш эклектичный быт сложился из сочетания деревенских условий, экспедиционного графика и городских привычек, которые мы привезли с собой. Часто, возвращаясь затемно, мы обсуждали исследованную деревню прямо в кузове УАЗика. По возвращении топили печь и пили чай, шли к поварихе за чаном супа, заедали его «Кузей Лакомкиным», смотрели на звезды и расходились по спальникам в ожидании нового дня.
Ярким приключением для нас стал выезд в тайгу, где мы провели два дня. Проводником стал наш водитель, бывший охотовед. Мы отказывались закрывать задние створки кузова, потому что густой пыльный туман, брызги луж и рек, вид на сопки, изрешеченные ветвями таежного леса – на все это хотелось смотреть, все это хотелось чувствовать. Кто-то пристроился на деревянных скамейках, другие растянулись прямо на полу, пыль застывала в воздухе и делала ярче прорезавшие ее солнечные лучи. Мы выпали из привычной среды белых простыней и жидкого мыла с лавандой, но даже не вспоминали о благах цивилизации. Нас опьянили лесной воздух, горные склоны, многогранная тайга.
В эйфории мы добрались до охотничьего зимовья, находящегося в лесной чаще, там и «встали на бивак». Оставили вещи, перекусили ещё не остывшими взятыми из села макаронами, бутербродами и дальше двинулись пешком. По пути мы пробирались через хвойные и лиственные заросли, переходили вброд реки и взбирались на сопки, наблюдая, как резко сменяется растительность. Никто не ожидал увидеть тайгу такой пестрой и «сложносочиненной». Несмотря на всю свою красоту и разнообразие, тайга, особенно ночная, таит в себе опасности: дикие животные в мрачных мыслях могут изрядно потрепать человека, кроме того, с темнотой становится всё сложнее искать дорогу и переходить реки.
Самое страшное - встретить «тигру» (именно так местные называют властителей леса). Жертвы таких столкновений теряют здоровье и жизни, часто по собственной вине. Другие животные: кабан, бурый и гималайский медведи – тоже заставят понервничать, если застать их не в духе. Охотники говорили, что зверь не тронет, если не чувствует угрозы в свою сторону, и мы им верили, но проверять на практике не хотелось. Нам встречалась всякая мелкая живность вроде бурундуков, белок, змей и пернатых. Из машины мы видели перебегавшую дорогу кабаргу (маленький олень с клыками) с детенышем, на вершине горы слышали рёв изюбря.
Наш проводник делился знаниями о сезонном поведении животных и хитростях охоты. Часть команды ночевала в будке УАЗика, раскалённой буржуйкой до банного состояния, часть – в охотничьем зимовье. Перед тем, как ложиться спать, нары в зимовье окатили кипятком и застелили плёнкой, так как мыши, таёжные переносчики смертельной лихорадки, занимают зимовьё в отсутствии людей. Рюкзаки и ботинки мы повесили под потолок, чтобы до них не добрались змеи и грызуны. Печку, все по науке, мы подтапливали несколько раз за ночь, хотя, как оказалось, особенной необходимости в этом не было.
На следующий день мы встали рано и снова двинулись в путь. Первый день был всего лишь разведкой перед покорением одной из господствующих в этих местах вершин (более 1500 м над уровнем моря). Нам пришлось проделать уже более далёкий путь. Мы заплутали в лесу и не нашли нужную тропу. Тем не менее, мы попробовали себя в роли собирателей женьшеня. Всей командой мы прочёсывали лес в поисках драгоценного корня. Конечно, занятие это не увенчалось успехом, и мы постарались всё-таки пройти как можно выше в горы, прорубая себе дорогу катанами. Поднявшись на седло меж двух вершин, мы сделали привал: просто наслаждались тишиной и пытались дышать в такт с тайгой. Вечер был уже близко.
Трое отправились дальше в гору, остальные же повернули к зимовью. Мы бежали вверх по склону, а растительность менялась на каждом шагу. Смешанный лес на хвою, хвоя на берёзу, потом заросли кустарничка едкого химического запаха, кедровый стланец и снова берёзы. Через радугу таёжной растительности мы поднялись к курумнику, склону из обвалившихся каменных глыб, откуда открылся потрясающий пейзаж на долину – меж гор проглядывал горизонт океана.
Возвращаться надо было быстро, и на обратной дороге быстрый шаг перешёл в бег. Мы бежали, пока нас не оглушил свирепый низкий лай. Мы думали, что медведи ревут, но они неистово лают, заполняя своим диким басом весь лес. Мы столкнулись с гималайским медведем почти лицом к лицу (морде), так что оставалось только кричать в ответ. Косолапый оставил нас в оцепенении и убежал в сопку. После такой встречи мы начали смотреть по сторонам и шли шагом, так что пришлось переходить реки в темноте. Ребята, ждавшие на биваке, сильно переживали, а мы испытывали свежесть и возбуждение, как после ледяного душа. За едой мы с искрами в глазах рассказывали про наши приключения. Загрузив вещи и свои тела в УАЗ, мы поехали к дому.
Всю следующую неделю мы посвятили сёлам и людям. После посещения некоторых деревень оставалось впечатление, что в них нет самобытности; они словно мозаика, собранная из культурных элементов, которые можно встретить в разных регионах России. Многие из тех, с кем нам приходилось беседовать, были приезжими. Приморье начало активно осваиваться Россией в первой половине XIX века, и местное общества до сих пор не вполне сформировалось. Жители часто перемещаются и переселяются в пределах края и района в поисках работы, неофициальных доходов и, что для нас было важнее всего, промысла – в прибрежные поселения на рыбу, вглубь – на охоту.
Промыслы являются основным источником дохода для многих приморских жителей. Наиболее выгодные - это рыбалка, собирательство женьшеня и кедровой шишки, охота. Промысловики обычно стараются заработать на всём, но могут делать упор на рыбалку или на охоту и собирательство в зависимости от того, живут они у моря или окружены тайгой. Где-то людям были доступны и водные, и лесные ресурсы. Естественная среда определяет промыслы, популярные в той или иной деревне. Так образуется стиль жизни сельского населения, природные ресурсы компенсируют для них отсутствие рабочих мест.
В районе протекает одна из значимых нерестовых рек, притягивающая не только местных, но и рыбаков со всего края. Многие открыто говорят, что зарабатывают браконьерством, сезонный доход от промысловой рыбалки может достигать нескольких миллионов рублей. Промысловая рыба кета и сима, люди зарабатывают и на икре, и на мясе. Рыбаки прикрывают друг друга, однако встреч с рыбнадзором и пограничниками избежать удается не всегда, часто приходится платить штрафы и прощаться с запрещенными сетями.
Охотников-браконьеров штрафуют инспекторы и егеря, но в тайге спрятаться легче. С ружьём охотятся на кабанов, изюбрей и медведей, на соболей, лис и норок ставят капканы. Охота – почти круглогодичный промысел (выпадают буквально пара месяцев в году), заработок более стабильный. По осени доход до 1,5млн рублей может дать кедровый орех, сезон которой начинается ближе к концу сезона ловли кеты, но шишка плодоносит раз в 4-6 лет. Уникален промысел искателей женьшеня. За один корень можно выручить сотни тысяч (кто-то говорил и о миллионе) рублей, цена за грамм крупного корня правильной формы может составлять сто и более долларов за грамм. Как и многие охотничьи трофеи (оленьи панты, медвежьи лапы, пупок кабарги), женьшень продают в Китай. Схемы добычи и сбыта у промысловиков отлажены десятилетиями.
На пристани познакомились с мужчиной, который содержит небольшую ферму морской капусты. Он подробно рассказал нам про цикл роста ламинарии, про то, как производится ее сбор и даже показал часть производства - измельчение высушенных листьев водорослей и разделение субстанции на два вида добавок с помощью циклона. Вокруг стоял густой запах моря, залив скатывался в закат.
На фоне остальных выделялась деревня, частично населённая тазами, одним из коренных малочисленных народов Приморья. Тазам выделяют сезонные лицензии на рыбную ловлю – сначала на симу, потом на кету (от 50 до 150 килограмм на человека), но умелые рыбаки перевыполняют свой план в десятки раз, тем более что русские соседи рыбачат вместе с тазами, пользуясь их льготами. Язык тазов похож на китайский, поэтому они до сих пор выступают переводчиками в переговорах со скупщиками женьшеня.
Было ощущение, что деревня живет сплоченнее других, соседи поддерживают друг друга. Возможно, это отчасти объясняется географическим фактором – она расположена в заметном отдалении от основной дороги и потоков пришлых людей.
Прилегающая к деревне территория закреплена за охотобществом. Часть жителей деревни зарабатывает на жизнь охотой. Добывают, в основном, кабана и изюбря. Лицензию на медведя берут крайне редко - она очень дорогая, а продавать его потом, по словам охотников, невыгодно.
К середине экспедиции мы с ребятами втянулись в особенности быта охотников и рыболовов и начали воспринимать новые сведения и факты о местной фауне с неподдельным интересом. На семинарах мы хвастались собранным “эксклюзивом”. Например, нам рассказали об интересном явлении - в половине района пятнистый олень или, как говорят местные, “пятнарик” занесен в Красную книгу, так как считается, что на этой территории обитает его аборигенный вид. Охота на него, соответственно, запрещена. В другой же части района на пятнистого оленя продают лицензии.
То, что китайцы используют в медицине, а корейцы в косметике, уходит за границу; рыба, мясо и часть пушнины продаются в России. Приморцы зарабатывают на промыслах миллионы, которые расходуются на покупку техники, сетей, ружей, на оплату штрафов, на оплату образования детям, ну и на хлеб с маслом. Постоянное внимание полиции, пограничников и всевозможных инспекций давит на браконьеров, но рыбалка, охота и собирательство позволяют деревням оставаться на плаву, ведь работы хватает не на всех, а тем, у кого она есть, не всегда хватает зарплаты.
Как бы ни хотелось остаться в Приморском крае подольше, пришло время лететь домой. Солнечное утро, порывистый ветер. Рейс Владивосток-Москва. Во время перелета фрагментами всплывали события прошедших двух недель. Было грустно и одновременно хорошо. В мире, где все говорят о международной политике, проблемах внутренней власти, мы находили людей, живущих природой и потому рассчитывающих только на себя. Для нас все увиденное казалось занимательным и новым, а для местных жителей все это ежедневная рутина. Но все-таки есть дух свободы в жизни на краю государства между морем и тайгой.
Авторы: Елизавета Солоненко и Георгий Сталинов